3 февраля 1943 года я был у себя на квартире арестован украинскими полицейскими и доставлен в гестапо, которое помещалось на ул. Короленко, 33, где содержался в камере № 17, которая специально предназначалась только для лиц еврейской национальности. Меня обвиняли в принадлежности к партизанам. В гестапо меня уже не допрашивали, т.к. перед этим неоднократно допрашивали в полиции на ул. Короленко, 15, куда я был первоначально доставлен.
Мой отец Афанасий Чайка до войны был знаком с Петром Экелем около 10 лет. Подружились они в начале 30-х годов, когда работали простыми грабарями. Так у нас называли землекопов, которые лопатами рыли котлованы под строящиеся здания и промышленные объекты, насыпали железные и шоссейные дороги. Перемещение грунта производилось на специальных одноконных телегах (грабарках). Свела судьба Чайку и Экеля на одной из крупных строек. А поскольку оба были из соседних сел Киевской области, то вполне понятна взаимная симпатия, переросшая впоследствии в крепкую дружбу.
Примерно 29 — 30 сентября 1941 года из нашего лагеря начали вывозить заключенных в Бабий Яр и там их расстреливать. Меня посадили в последнюю автомашину, но я в районе Лукьяновки выпрыгнул на ходу и упал на дорогу, где лежали трупы.
21 сентября 1941 года я был схвачен полевой жандармерией на улице и водворен в здание кинотеатра №5, а затем отправлен во временный лагерь для военнопленных на улице Керосинной. В этом лагере на протяжении 5 дней нам не давали ни еды, ни питья. На шестые сутки принесли по черпаку разведенной в воде муки, при этой без какой-либо посуды. В результате началось массовое вымирание заключенных. Затем немцы начали вывозить заключенных старших возрастов и подростков якобы для отправки домой. Раздавались выстрелы где-то в районе Бабьего Яра, а машины возвращались в лагерь с одеждой вывезенных.
— Как тебя зовут, девочка?
— Рая. Рая Штейнберг. — Так отвечала я, будучи совсем маленькой девочкой. Война, безумно исковеркавшая миллионы жизней, ворвалась и в мое раннее детство, изменила мою судьбу и заставила на много лет забыть это имя, смешав две жизни в одной.
Во время Великой Отечественной войны Киев был оккупирован немецкими захватчиками 19 сентября 1941 года, а 29 сентября в Бабьем Яре состоялся массовый расстрел евреев.
Жила я на улице Тургеневской, в доме № 46. Только что закончила 9 классов. Воспитана в духе интернационализма и любви к Родине. Моей самой лучшей подругой во дворе была еврейка Лиза Баташева. Мой отец работал грузчиком, ее — столяром, будучи инвалидом (без указательного пальца на правой руке). Обе семьи жили бедно, друг дружке одалживали по 15 копеек на хлеб.
До начала Отечественной войны я проживала со своей семьей в городе Киеве и работала артисткой в Киевском центральном театре кукол. По национальности я еврейка, моя девичья фамилия Мстиславская. В 1932 году вышла замуж за Проничева, он — русский.
Мои дедушка и бабушка по матери носили фамилию Поляк. До революции дедушка был директором киевской еврейской гимназии (затем в этом здании открыли школу № 19) и, по словам моей матери, с бедных гимназистов не брал плату. Бабушка имела свою картонажную фабрику. Все братья и сестры моей матери закончили гимназию.
...Восемнадцатого сентября Киев опустел. Разнесся слух: в городе нет власти. Советы ушли, немцы не появились. Люди кинулись в центр. Меня вынесло толпой на Крещатик, где уже начался повальный грабеж магазинов: срывали замки, разбивали витрины, волокли все, что попадало под руки, — на возках, колясках, носилках, телегах. Меня несло, как щепку, по универмагу на углу Крещатика и улицы Ленина, все вокруг словно озверели. Помню, успел ухватить две щетки — одну сапожную, другую для одежды. Бросился в центральный гастроном, что напротив, — добыть еду.
Когда началась война, мне было 10 лет. Хотя с первых же дней оккупации Киева мы с мамой ощутили на себе, что фашисты настроены против евреев, 29 сентября пошлитаки к Бабьему Яру. Но вовремя одумались и не оказались у той черты, после которой возврата не было.
Далее — арест, побег, скитания по селам, где узнали, что в Звенигородке есть гетто. В этом городе родились моя мама и я, там жила бабушка.