Примерно 29 — 30 сентября 1941 года из нашего лагеря начали вывозить заключенных в Бабий Яр и там их расстреливать. Меня посадили в последнюю автомашину, но я в районе Лукьяновки выпрыгнул на ходу и упал на дорогу, где лежали трупы.
Скрыться мне не удалось. В Пуще Водице я был пойман гитлеровцами и отправлен в гестапо, а затем в киевский лагерь для евреев на улице Институтской.
Через два месяца меня вместе с другими пятью заключенными погнали на работу в так называемую школу полиции на улице Мельника, 48. В этой школе, как и в лагере, над нами издевались, условия были нечеловеческие.
Осенью, в сентябре — октябре 1942 года, меня и еще троих заключенных — Будника Давида Иосифовича, Островского Леонида и Вилкиса Филиппа (отчества их не помню) — посадили в автомашину-душегубку и отвезли в Сырецкий концлагерь, где мы находились до августа 1943 года. Из лагеря нам было видно, как гитлеровцы систематически два или три раза в неделю свозили людей в Бабий Яр на расстрел.
В августе 1943 года нас угнали в Бабий Яр, заковали в кандалы (цепи), заставили вытаскивать трупы, строить специальные печи и сжигать в них останки жертв. Поместили нас в землянку, немцы из зондеркоманды жестоко избивали заключенных. Ночевали в землянке прямо на сырой земле. Нас было 300 человек с лишним.
После раскопок ям мы вытаскивали трупы пожарными баграми (крючками) и складывали их плотно в печи, построенные из каменных плит, рельс, прутьев и слоев дров, облитых нефтью. Печи поджигали и они горели более суток. Одновременно в других местах оврага нас заставляли строить новые печи. Так повторялось много раз. Кости, остававшиеся после сожжения трупов, мы дробили ступками, просеивали через сетки, смешивали с песком и рассыпали вместе с пеплом, заравнивая дороги.
Заключенных заставляли перед сожжением трупов вытаскивать из них золотые зубы. Я видел, как в овраг приезжала машина-душегубка, останавливалась на несколько минут с работающим мотором, а затем нас вынуждали выгружать из этой машины трупы и бросать их в горящие печи. Нередко в душегубках люди не умирали и их бросали в огонь живыми. Из горящего костра раздавались крики и стоны. В овраг привозили людей на автомашинах и расстреливали здесь же, не умерщвляя газом, а трупы сжигали. Уничтожали в душегубках и расстреливали в Бабьем Яре мирных жителей, партизан и советских активистов.
В Бабьем Яре я и другие заключенные находились около двух месяцев. За это время сожжено примерно 120 ООО трупов. Последнюю печь мы уже строили для себя, так как были обречены на гибель. Однако, хотя находились под сильной охраной гитлеровцев, готовились выбраться на свободу. Воодушевлял нас на это заключенный Ершов. Я нашел среди трупов ключ, который подходил к замку нашей землянки. 29 сентября 1943 года мы открыли замок и бросились на охрану. Из 300 человек удалось прорваться и спастись всего лишь примерно 10-ти —15-ти. Остальные погибли на месте и недалеко от землянки. Кроме меня, в живых остались Давыдов, Стеюк и другие.